Командир группы «Альфа» Виктор Карпухин звонит командующему воздушно-десантными войсками СССР генерал-лейтенанту Павлу Грачеву и сообщает, что он находится под мостом на Калининском проспекте. Это не было правдой: группа «Альфа» так и не покинула своей базы.

Сам Павел Грачев принимает решение предупредить руководство РСФСР о возможной атаке через генерал-майора Лебедя.

По радио Белого дома сообщают о концентрации бронетанковой техники вокруг Краснопресненской набережной. Окружающие Белый дом люди не видят войск, и эта незримая угроза воспринимается с особым напряжением. Штаб обороны из разных точек города получает сведения о перемещении войск и может лишь предполагать по направлению движения, какие из колонн двинутся в сторону парламента.

По Садовому кольцу со стороны площади Восстания к пересечению с Калининским проспектом (Новым Арбатом) подоходят 14 БМП 1-го батальона 15-го мотострелкового полка Таманской дивизии под командованием капитана Сергея Суровикина. Позже выяснилось, что военные выполняли приказ нового военного коменданта Москвы Николая Калинина и должны были расставить патрульные посты по всей длине Садового кольца для «обеспечения соблюдения комендантского часа».

Защитники Белого дома этого не знают, но зато знают уже о назначенном на эту ночь штурме. Нервы напряжены до предела, люди готовятся к отражению атаки. Приближение колонны они воспринимают как начало штурма.

Въезд в тоннель под Калининским перегораживает довольно условная баррикада из нескольких автомобилей. Навстречу колонне выходят десятки людей, призывая военных остановиться и повернуть назад.

Однако по приказу командира, Сергея Суровикина, солдаты открывают стрельбу в воздух, чтобы отогнать протестующих. Протаранив стоящие автомобили, колонна входит в тоннель. Но на выезде из него встречает более внушительную преграду: улица перегорожена стоящими в несколько рядов троллейбусами.

Баррикада из троллейбусов, 21 августа 1991 года. Фото: Алексей Дитякин

Колонна оказывается заблокирована — сзади дорогу успели перекрыть, подогнав поливальные машины. Разделившись, колонна пытается прорвать переднюю баррикаду с двух краев улицы. Но ездящий с противоположной стороны баррикады кран заталкивает сдвинутые троллейбусы обратно.

БМП пытается прорваться через баррикаду, 21 августа 1991 года. Фото: Anatoly Sapronyenko/AFP

Неожиданно выяснилось, чтобаррикадами не перекрыт Большой Девятинский переулок – между «старым» и «новым» американскими посоль­ствами. По нему военная техника могла вплотную подойти к Белому дому. В спешных попытках построить баррикаду защитники обнаруживают вокруг только стоящие на улице автомашины дипломатов. Под пронзитель­ный рев сигнализации их вытаскивают на середину улицы и перегораживают проезд. На шум выглядывает охранник посольства, улыбается и со словами: «All right», – поднимает вверх два пальца буквой V.

Случайно или нет, но автомобили американского дипкорпуса в дни путча пол­ностью блокировали проезд со стороны посольства к российскому Белому дому. Несмотря на предупреждаю­щие знаки «не парковаться», машины были запаркованы столь тщательно, что между ними нельзя было пройти. И в случае танковой атаки от них остался бы металлолом.

Слышны выстрелы со стороны центра Москвы, людям у Белого дома сложно точно определить, откуда они доносятся. Поэтому в экстренных сообщениях журналисты передают о стрельбе со стороны Киевского вокзала, Смоленской и Пушкинской площади, американского посольства, метро Краснопресненская. Позднее станет известно, что столкновения происходили только в одном месте.

Вокруг Белого дома люди смыкают цепи и готовятся к нападению, они уверены, что выстрелы — начало штурма. Демонстрантам на Калининском проспекте виднее, что стрельба идет от пересечения с Садовым кольцом. Люди сцепляют руки, образуя многочисленные цепочки, перегораживающие проспект от Садового до самого Белого дома. Все в напряжении ждут, когда на них пойдут танки.

Живая цель на Калининском проспект в ожидании танков, 21 августа 1991 годаФото: Дмитрий Борко

Внутри здания штаб отдает распоряжение притушить свет, опустить жалюзи и не подходить близко к окнам, чтобы не стать мишенью для снайперов. Вооруженная охрана занимает позиции у окон. Александр Руцкой отдает приказ стрелять на поражение в любого, кто станет приближаться к стенам здания.

По радио звучат просьбы к участникам внешних оцеплений отойти от стен на 50 метров, чтобы создать на подступах к зданию простреливаемую зону. Защитников просят сохранять спокойствие, не поддаваться на провокации и не оказывать сопротивления военным, пропуская их к зданию. Звучит предупреждение о возможности прорыва к зданию переодетых в штатское сотрудников спецназа КГБ и инструктаж, как вести себя при газовой атаке. Люди раздают друг другу куски мокрой ткани, вату, самодельные маски, некоторые надевают противогазы.

Евсей Шехтман, художник, вспоминает об этом:

Тут появились какие-то здоровенные ребята и панически закричали: Да что вы здесь стоите?! Ведь там под мостом людей давят!

— Да врут все!- сказал я, и взял бутерброд с колбасой у проходившей мимо раздатчицы.

Есть нельзя, — сказали мне, — если пуля попадет в живот, то это верная смерть.

Это верно, — согласился я, — но если пуля попадет не в живот, то будет ужасно обидно умирать голодным.

Здесь должен сказать, что никогда не видел я таких лиц, как у этих ребят. Какой-то внутренний свет озарял их . Они стояли спокойно и бесстрашно, ожидая верной смерти, и еще пытались шутить. Было темно и шел дождь.

В августе 91-го: Россия глазами очевидцев. Сост. В. Маслюков, К. Труевцев. СПб, 1993

Шести БМП удалось прорваться с правой стороны, они уходят в сторону Смоленской. Слева же одна из машин завалилась набок, другая потеряла гусеницу, окончательно заблокировав путь оставшимся. Нескольким БМП так и не удалось прорваться через баррикады, они остались изолированными в тоннеле.

Люди, пытаясь остановить технику, кричат и набрасывают на смотровые отверствия одежду. Одну машину, БМП №536, удалось «ослепить», танкист потерял управление и врезался в стену.

Демонстранты в Чайковском тоннелеДемонстранты защищают баррикады, 21 августа 1991 года. Фото: Дмитрий Борко

От удара открылся люк, куда сразу же решил залезть один из защитников Белого дома Дмитрий Комарь, он пытался докричаться до солдат, чтобы они прекратили наступление. Как только он оказался в поле видимости отряда внутри БМП, в него стреляют насмерть, тело Дмитрия повисает на машине.

Демонстранты против БМП, 21 августа 1991 года. Фото: ТАСС

БМП продолжает попытки протаранить баррикады, тащя по земле тело погибшего. С криками «Убийцы!» демонстранты пытаются высвободить тело Комаря, ближе всех подбирается Владимир Усов, но военные смертельно ранят и его, после чего БМП наезжает на тело Усова.

Военный нападает на защитников баррикад, 21 августа 1991 года. Фото: Сергей Мамонтов/ТАСС

БМП забрасывают бутылками с бензином и поджигают. Запылала также баррикада из троллейбусов. Экипаж покидает горящую машину и, стреляя в воздух, отходит к соседней БМП. Илья Кричевский получает смертельное ранение.

Горящие баррикады, 21 августа 1991 года. Фото: Сергей Титов/РИА Новости

Некоторые свидетели утверждают, что в него выстрелил в упор из пистолета командир экипажа. Следствие сочло, что он был убит «при попытке бросить камень в БМП».

Борьба «Эха» с невидимым противником за эфир не прекращается. Постоянно идут переговоры с техническими службами, которые ссылаются то на технические неисправности линии, то требуют бесконечных формальных согласований. «Эховцы» апеллируют к вынесенному накануне постановлению Моссовета о немедленном возобновлении трансляции «Эха», но против него — постановление ГКЧП. Наконец в очередной раз радиостанция возвращается в эфир.

Солдаты и ополченцы вместе тушат горящую БМП из-за опасности взрыва снарядов. Жительница ближайшего дома высунула из окна второго этажа шланг, присоединив его к водопроводному крану, и сбросила ведра, которыми таскают воду.

Демонстранты помогают военным, 21 августа 1991 года. Фото: DAPD

Напуганные солдаты отходят вглубь тоннеля, держа автоматы наизготовку. Подходит группа депутатов из Белого дома (Олег Румянцев, Сергей Юшенков и другие), они начинают переговоры с военными о сдаче. Защитники реагируют по-разному: кто-то желает отомстить за погибших, кто-то помогает военным выбраться из БМП. Тех, кто пытается вступить в конфликт с военными, успокаивают и оттесняют ветераны-«афганцы».

Впоследствии против военных было возбуждено уголовное дело. После четырех месяцев следствия постановлением московской прокуратуры от 20.12.1991 дело было прекращено «за отсутствием состава уголовно наказуемого деяния». По мнению следствия, военные защищали свои жизни, технику и боеприпасы, подвергшись нападению во время исполнения приказа. Демонстранты в тоннеле также были признаны невиновными. Капитан Сергей Суровикин после семи месяцев в СИЗО также был оправдан и освобожден с повышением звания до майора. Впоследствии командовал дивизией, армией, округом.

Пулевые ранения также получили А. Хрюнов (по другим данным Френов), Г. Эстров, Г. Веретильный, С. Чурин и чехословацкий фотокорреспондент Ян Рыбарж (Jan Rybář). Многие получили ушибы, переломы и ранения осколками облицовки тоннеля, отколотой выстрелами.

Следствие также приводит список пострадавших военных:

Суровикину, Лапину, Буфетскому, Осауленко, Шаньгину причинены поверхностные раны и ссадины на различных частях тела. Николаю Булычеву причинен ожог 2-й степени правой кисти (противники Ельцина впоследствии описывали его ранение так: «Когда Булычев покидал БМП в голову ему попал камень, нападавшие вылили ему на голову ведро бензина и подожгли»). Все повреждения относятся к легким телесным повреждениям, не повлекшим за собой кратковременного расстройства здоровья

Донесение Главного медицинского управления вице-мэру г. Москвы Ю. М. Лужкову о пострадавших ночью 20/21 августа

Вещание радиостанции снова обрывается. Сотрудники обращаются за поддержкой к Моссовету, депутатам и помощникам Ельцина, но ничто не помогает, технические службы отказываются снова подключить передатчик.

Ночью радиостанция «Эхо Москвы» вырубалась дважды и дважды снова начинала работу. Постоянно работали три корпункта на разных этажах здания Верховного Совета РСФСР и один — в здании Моссовета. Когда танки и бронетранспортеры начали крушить баррикады на подступах к «Белому дому» и казалось — все, к журналистам, ведущим прямую передачу, подходили люди, прощались по радио с родными, близкими

Коричневый путч красных. Август 91. Под ред. Н. Войскунской и др. М., 1991

Дмитрий Язов возвращается в свой кабинет с заседания ГКЧП. К нему заходит его заместитель по чрезвычайным ситуациям Владислав Ачалов и сообщает, что у Белого дома пролилась кровь, число защитников растет, а подразделения КГБ и МВД пока не выдвинулись на штурм. После мучительных размышлений Язов командует: «Иди в кабинет и дай команду «Стой!»».

Это означало немедленную остановку всех армейских частей, движущихся к Белому дому для участия в штурме. Фактически, с этого момента армия больше не подчиняется ГКЧП.

Из обвинительного дела по расследованию государственного переворота:

Приказ остановить спецназ был результатом начавшегося в 1.30 у Крючкова совещания по вопросам предстоящего штурма. Язов на Лубянку на совещание не выехал, с шефом КГБ у него состоялся жаркий телефонный разговор. Язов поставил в известность Крючкова, что армия участвовать в операции не будет

Степанков В. ГКЧП: 73 часа, которые изменили мир. М., 2011 

На улицу к защитникам выходит Константин Кобец и другие представители штаба обороны, он проходит вдоль шеренг с поднятым в приветствии кулаком, в ответ скандируют: «Россия, Россия!». Попутно руководители штаба обнаруживают слабые места в обороне и дают указания их исправить.

На крышах соседних с Белым домом зданий замечены снайперы. Всех людей внутри Белого дома просят не подходить к окнам, напряжение достигает предела.

Из воспоминаний Сергея Филатова:

Приблизился было к окну, но ко мне подошли и вежливо посоветовали держаться от него подальше, потому что оно может хорошо простреливаться снайперами из гостиницы «Украина».

Я послушно переместился в зал, но не успел толком там осмотреться, как меня и всех вокруг оглушил выстрел. Это было настолько неожиданно, что мы вздрогнули и на мгновение нас охватил страх. При таком напряжении и простой хлопок в ладоши наделает немалый переполох! Те, у кого было оружие, вскинули его на изготовку, поскольку выстрел-то был настоящий, да к тому же кто-то предупредительно крикнул: «Идут!»

Но никто на нас не нападал, а из комнаты, где громоздилась замысловатая конструкция из мебели, послышался чей-то жалкий голос: «Не волнуйтесь! Ошибка произошла. Один из наших нечаянно нажал на спуск автомата…»

Григорьев С. Истина момента. М., 1992

Новоарбатский мостТанки и баррикады из троллейбусов, 20 августа 1991 года. Фото: Art Zamur/Gamma-Rapho via Getty Images

Защитники ждут приближения десантников Витебской дивизии, по информации штаба обороны приближающейся из Кубинки по Минскому шоссе и Кутузовскому проспекту. Всю ночь мост со стороны гостиницы «Украина» перекрывает стоящая цепь добровольцев. Люди выстраивают несколько рядов заслонов из троллейбусов и грузовиков.

В своем кабинете Крючков совещается с Олегом Баклановым, Олегом Шениным, Борисом Громовым и сотрудниками КГБ. Дмитрий Язов, уже отказавшийся участвовать в действиях ГКЧП, посылает туда своих заместителей — Владислава Ачалова и Валентина Варенникова. Путчисты и военные совещаются всю ночь, но результатом становится лишь хаотическое передвижение войск, военных обвиняют в нерешительности. Совещание в КГБ превращается в спор и ругань, так ничем и не закончившиеся.

Из материалов следствия по делу о государственном перевороте:

«Что, струсили?», — зло спросил Бакланов. Завязался почти двухчасовой бесплодный спор. После отказа Язова участвовать в операции, ничего не оставалось, как отменить ее. Но Бакланов не хотел этого понять.

Громов: «Когда Крючков поинтересовался у меня, введена ли в центр дивизия имени Дзержинского, я сказал, что дивизия не выдвигалась, и в категорической форме высказался против операции, заявив, что внутренние войска в ней участвовать не будут…»

Бакланов стал говорить, что в таком случае надо каким-то другим путем захватить Ельцина и Российское правительство. Сказал: «Если мы их не возьмем, они нас повесят».

Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. Версия Следствия. М., 1992

Ачалов описывает обстановку у Белого дома и говорит о невозможности штурма, его поддерживают Варенников и Громов. Военные оправдывают свое бездействие отсутствием письменных приказов от ГКЧП. Бакланов продолжает требовать ареста Ельцина.

Крючков требует отключить телефонную связь в Белом доме. Завершается заседание словами председателя КГБ СССР, что надо думать над дальнейшими действиями.

На главной лестнице Белого дома возобновляется концерт «Рок на баррикадах». Во время исполнения «Коррозией металла» песни «Russian vodka» поругались между собой комсомольцы, которым песня категорически не понравилась, и поклонники группы — байкеры из  «Ночных волков». Байкеры победили, и концерт продолжился, но недолго. Вскоре он снова прерывается из-за очередной угрозы штурма.

21 августа в 2 часа ночи теплоходы навели прожекторы на лестницу Белого дома, и грянул концерт «Рок на баррикадах». В концерте участвовали такие известные российские рок-музыканты, как Владимир Рацкевич, Алексей Козлов, Павел Жагун-Винник, Андрей Макаревич («Машина времени»), Константин Кинчев («Алиса»), бард Ефрем Амирамов, группы «Моральный кодекс», «Наив», Женя Левковский («Гелиос»), Анатолия Крупнова «Крупа» («Черный обелиск»), Жан Сагадеев («ЭСТ»), Сергей Троицкий «Паук» («Коррозия металла»).

Цыганок А. Военные под Российским флагом: русский взгляд. 1991–1993. М., 2012

В течение ночи в штаб обороны Белого дома неоднократно поступают сообщения о движущейся с военного аэродрома в Кубинке военной технике. Около Москвы расположены два военных аэродрома – в Чкаловске и Кубинке, через которые и перебрасывают войска в Москву.

Особую тревогу вызывают сообщения о высадке в Кубинке Витебской дивизии (103-я гвардейская воздушно-десантная, переданная в начале 1990 года в подчинение КГБ), уже «отметившейся» участием в кровавых событиях в Тбилиси и Вильнюсе. Звучат разные цифры – о приземлении от 30 до 56 транспортных самолетов. Постепенно появляются опровержения – о том, что самолеты якобы оказались пустыми, или о высадке лишь небольших подразделений.

Выехавшие в Кубинку депутаты обнаруживают, что от аэродрома к Москве движется парашютно-десантный полк Болградской дивизии (98-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, воевала в Афганистане, за год до событий переподчинена погранвойскам), прибывшей из Молдавии. То ли благодаря усилиям депутатов, то ли по изначальному приказу эта часть до Москвы не дошла, встав лагерем на Можайском шоссе. Но слухи о движущейся на Белый дом Витебской дивизии продолжали поступать до четырех часов утра. Позже выяснилось, что часть Витебской дивизии ВДВ появилась в окрестностях Санкт-Петербурга и были остановлены под Гатчиной.

По оценкам журналистов, у Белого дома около 50 тысяч людей.
По радио Белого дома и в толпе обсуждают, что штурм теперь планируется в четыречаса утра.

Сквозь плотные кордоны с трудом пробивается Эдуард Шеварднадзе с несколькими спутниками, они идут к Белому дому. Пройти трудно еще и потому, что каждый старается пожать ему руку, сказать слова благодарности.

Эдуард Шеварднадзе прорывается к белому домуФото: Дмитрий Борко

На частотах, близких к отключенному от эфира «Эху Москвы», звучат ложные сообщения о десятках убитых и раненых на площади перед Белым домом, о начавшемся штурме. У сидящих перед выключенным микрофоном сотрудников возникает подозрение, что КГБ специально не отключало радиостанцию капитально, чтобы в самый критический момент перед штурмом подменить ее фиктивным вещанием от ее имени для дезинформации москвичей.

В штабе Белого дома понимают, что не смогут долго противостоять армии в случае штурма. Поэтому рассматривают разные варианты эвакуации российского руководства — Бориса Ельцина, Руслана Хасбулатова и других. Один из вариантов предполагал выйти через подземные коммуникации к набережной и уплыть на катере по Москве-реке. Второй — воспользоваться вертолетом.

Для этого из штаба связались с конструкторским бюро Миля, которое было готово предоставить гражданский вертолет МИ-8. Пилот, заслуженный летчик-испытатель Сергей Тюрин, соглашается лететь без экипажа, чтобы взять как можно больше людей. Местом для посадки выбрали узкую шахту внутреннего двора Белого дома, как самое безопасное во время обстрела. Но к моменту предполагаемого штурма начинается сильный дождь, приземление во дворе стало слишком опасным.

Из американского посольства поступает предложение укрыть Бориса Ельцина там. Многие, в том числе начальник охраны президента РСФСР Александр Коржаков, считают это лучшим вариантом, но в последний момент Ельцин отказывается прятаться в посольстве. В итоге он принимает решение не покидать Белый дом, а на время штурма спуститься в подвальный бункер.

Посередине моста с вечера стоит цепочка женщин с плакатом «Солдаты, не стреляйте в матерей!»

После трех часов ночи, когда начали ждать подхода с этой стороны Витебских десантников, женщин просят уйти с моста, но они упорно стоят до шести утра.

Новоарбатский мостЗащитницы Белого дома, 21 августа 1991 года. Фото: ИТАР-ТАСС

Рузанна Ильюхина, доктор исторических наук, вспоминает, как они вышли на мост:

Я надела на себя плакат с надписью «Российское общество мира» и вместе со стоящими рядом незнакомыми женщинами закричала: «Женщины, подходите сюда! Идем на дальнюю баррикаду и создадим цепочку матерей и сестер!»

Сначала нас было всего человек десять, потом пришло еще с десяток женщин. Это были Светлана Шамрай из Донецка, работник телевидения, Катя и Людмила, Богоуславская Ольга научный сотрудник и Лена Ефимова — студентка. Мы взялись за руки и цепочкой встали впереди трех танков с плакатом «Солдаты, не стреляйте в матерей!» Мы должны были первыми встретить их словами добра.Дождь усиливался. Напряжение нарастало. Одной из главных тем, которую постоянно обсуждали в цепочке и вокруг нас, было — это что такое насильственные действия.

Многие посмеивались: «Что вы женщины и девушки, сделаете против танков и войск?» Один юноша где-то до часа ночи допытывался у меня: «В чем логика этого неравного противостояния?»

Мы придумывали слова, которые скажем солдатам: что мы стоим не для борьбы, а для мира, что наша цель — не насилие, что наше оружие — слово и добро.

В августе 91-го: Россия глазами очевидцев. Сост. В. Маслюков, К. Труевцев. СПб, 1993

«Эхо Москвы» снова в эфире. Благодаря усилиям Минсвязи РСФСР и ассоциации «Радио» студия соединена с передатчиком по обыкновенной телефонной линии.

Наш инженер Володя Петраков отнесся к идее скептически: подключиться-то мы можем, но как телефонная линия выйдет на передатчик и каким будет качество звука? Над этим уже трудились связисты на передатчике, и сквозь весь удушливый скепсис в 3.40 утра мы услышали свой сигнал в радиоприемнике. Мне казалось поначалу, что после партизанского подключения к передатчику надо продолжать действовать по-партизански: поговорили — замолчали, снова вышли — дали новости. Но потом я понял: нас слушают. Мало кто спит в эту ночь. Конечно же, вещать надо постоянно.

Бунтман С., Корзун С. Девятнадцатое, двадцатое, двадцать первое. Свободное радио для свободных людей. М., 1991

После отказа Язова использовать армию в действиях ГКЧП комендант Москвы Николай Калинин отдает приказ о выводе войск.

В 3:30 агентство РИА сообщает, что из Москвы уже выведена Таманская и готовится к выводу Кантемировская дивизия.

В Белом доме объявляют, что штурм может начаться через 10 минут. В здании снова гаснет свет. Защитники на улице в который раз за ночь образуют живую цепь, взявшись за руки.

Ночь на баррикадах, 21 августа 1991 годаФото: Sovfoto / UIG

Штурма не дожидаются ни в полночь, ни в четыре утра, но напряжение ожидания у промокших и усталых защитников не ослабевает. Каждое неясное движение в ночи воспринимается как признак начинающейся атаки. Неожиданно толпа разряжается аплодисментами — среди защитников появляется Мстислав Ростропович.

Борис Немцов вспоминал об этом:

4.10 утра — критический момент, и вдруг появилась неизвестная толпа. Боялись, что там «Альфа», но это оказался Ростропович, который ходил вдоль 14 подъезда и за ним ходила толпа журналистов и людей, несмотря на все мои уговоры.

Григорьев С. Истина момента. М., 1992

Все известные штабу сроки штурма вышли, но полной уверенности, что путчисты отказались от своего плана, нет. Окружающие Белый дом люди утомлены напряженным ночным ожиданием и промокли под проливным дождем. Тем не менее, по радио Белого дома просят людей не расходиться «до прихода свежей смены». В этот момент из бункера выходят Борис Ельцин с командой.

Ранним утром состоялось последнее короткое совещание ГКЧП. Дмитрий Язов, уже отдавший приказ о выводе войск из Москвы, отказался в нем участвовать, послав своего заместителя Владислава Ачалова. «Скажите им, что армия выходит из игры», – сказал министр обороны. Встревоженные этим известием путчисты отправились к Дмитрию Язову убеждать его все же поддержать штурм Белого дома.

Министр сказал, что утром 21 августа соберет Коллегию, а мне и Варенникову приказал убыть на совещание, на этот раз к Янаеву, а оттуда позвонить ему. Я понял, что по времени заседание Коллегии и совещание у Янаева согласованы. Тогда никаких мобильных телефонов еще не было, но машины заместителей министра были оснащены специальной радиосвязью. Прибыв к Янаеву, я позвонил. Дмитрий Тимофеевич сказал, чтобы я лично передал там, что он из этой авантюры выходит, и Вооруженные Силы впредь будут использоваться только по своему прямому предназначению. После моих слов среди присутствующих поднялся шум, посыпались упреки, совещание было немедленно свернуто. Крючков, Лукьянов, Бакланов, Шенин — все выехали к министру обороны.

Ачалов В. Я скажу вам правду. М., 2006

Несколько БМП, участвовавших в схватке в тоннеле под Калининским проспектом, по договоренности депутатов с военными перегоняют ближе к Белому дому, к зданию СЭВ. На них вперемешку сидят те, кто еще два часа назад готов был убивать друг друга — солдаты и ополченцы. На подступах к Белому дому уставшие защитники встречают их с воодушевлением.

Трофейный БМП, 21 августа 1991 годаФото: Дмитрий Борко

Хмурый рассвет, открывается метро. Уставшие и промокшие люди понемногу начинают расходиться. Постепенно поток людей к станциям метрополитена все увеличивается, старушка-контролер бесплатно пропускает всех защитников Белого дома. Но от станций в сторону Белого дома также начинает подходить подъезжающая смена. Люди останавливаются, делятся с подходящими впечатлениями о прошедшей ночи.

Юрий Борко вспоминает то утро:

А под утро, когда уже рассвело, по репродуктору передали сообщение: «Просьба не расходиться. Стало известно, что под Москвой высадился и движется к Белому дому полк Псковской военно-воздушной дивизии». <…>Мы продолжали стоять на пандусе у Белого дома, шел дождик, и вдруг из-за поворота у гостиницы «Украина» в сторону Новоарбатского моста вынырнула какая-то махина, и кто-то из толпы крикнул: «Танки!». Все напряглись, но второго танка за этой махиной не было. И непонятно, что это за махина вообще ползет. Но когда она стала разворачиваться, я пригляделся и воскликнул: «Да это же не танк, это поливальная машина!». Раздался общий хохот, и кто-то сказал: «Ну, все кончилось, можем расходиться по домам!

Борко Ю. Три дня в августе 1991 года // Новое прошлое. 2017. №1

Назначенный ГКЧП военный комендант Москвы генерал Николай Калинин распространяет заявление, в котором возлагает вину за гибель Комаря, Кричевского и Усова на «хулиганствующие элементы».

Бывший комендант Николай Смирнов, участвовавший в остановке кровопролития в тоннеле и переговорах с военными в БМП, впоследствии также подчеркивал, что военные не шли на штурм Белого дома, но трактовал произошедшее как трагическое недоразумение.

Юрий Лужков звонит начальнику Генерального штаба Михаилу Моисееву и требует немедленного вывода войск из Москвы.

Александр Музыкантский:

В семь утра Лужков уже был в своем кабинете. И я стал свидетелем его очень жесткого телефонного разговора с Начальником Генерального штаба М. Моисеевым. «Немедленно выводите свои танки из города, Вы дождетесь, что их начнут жечь», — требовал Лужков. Моисеев отвечал, что, то ли министр обороны уже отдал такой приказ, то ли вот-вот отдаст. К девяти утра войска стали выходить из города. Это был бесславный конец путча. Это была победа!

Август 1991. Конец КПСС. Музыкантский А.И., Савостьянов Е.В. и др. М., 2006

С раннего утра и в течение всего дня к месту гибели троих участников обороны подходят люди и приносят цветы. На асфальте, вокруг оставшихся следов крови вырастают стихийные мемориалы из цветов и табличек.

Люди у места гибели защитников Белого дома,  21 августа 1991 года. Фото: Дмитрий Борко

Очевидцы событий рассказывают о ночном столкновении. На стенах тоннеля оставляют надписи в память о погибших. Баррикаду из полусгоревших троллейбусов, преградивших путь военной технике, растащили к середине дня, но движение в тоннеле не решались открыть до самого вечера.

В Моссовете начинается совещание правительства Москвы и военных по поводу вывода войск из города. Со стороны армии участвуют начальник штаба Московского военного округа, генерал-лейтенант Леонид Золотов и начальник инженерных войск МО генерал-полковник Владимир Кузнецов. Ни у одной из сторон нет сомнений, что войска надо выводить из столицы срочно, обсуждается, как это сделать безопаснее для москвичей. Недавнее противостояние переходит в сотрудничество. Моссовет берется кормить солдат, а военные — помочь с разборкой баррикад. Московское правительство настаивает на том, что баррикады можно разбирать только после вывода военной техники из города.

После заседания ГКЧП, на которое не явился Язов, члены ГКЧП сами приезжают к нему, чтобы убедить его не отказываться от штурма и не выводить войска. Язов отказывается и предлагает всем лететь к Горбачеву.

Из протокола допроса Дмитрия Язова:

…Бакланов возмутился, зачем, дескать, в таком случае надо было начинать?

«Что ж, мы начали, чтобы стрелять?» — спросил я и сказал: «Умели напакостить, надо уметь и отвечать…» Крючков говорил, что не все потеряно, что нужно вести какую-то «вязкую борьбу». Тизяков, несколько нервничая, высказал в мой адрес целую тираду: «Я… воевал, прошел фронт. У меня нет никого. Только приемный сын. Он один проживет. Я готов на плаху. Но то, что Вы, Дмитрий Тимофеевич, сделали, — это подлость…»

Прокофьев начал: «Я провел совещание, обнадежил людей, а Вы предаете…» Спрашиваю: «Ну, хорошо, скажи, что делать? Стрелять?»… Предложил лететь к Горбачеву. Кто-то вспомнил о Лукьянове, дескать, надо с ним обсудить обстановку. …Ну, в общем, переругались.

Степанков В., Лисов Е. Кремлевский заговор. Версия Следствия. М., 1992

Группа спецназа занимает и опечатывает помещение радиопередатчика «Эхо Москвы» на территории Ходынского (Октябрьского) радиополя, где располагается большинство передатчиков московских радиостанций. Эфир блокируют по распоряжению ГКЧП и назначенного ими коменданта Москвы Николая Калинина. Журналисты сообщают о том, что передатчик захватывают десантники, но позднее становится известно, что это — дело рук подразделения «Альфа» под командованием Анатолия Савельева, приказ которому отдал лично командир группы «А» Виктор Карпухин.

Сергей Бунтман узнал об отключении радиопередатчика в редакции радиостанции:

Задремал под звуки «Радио-М», проснулся — от шума холостого эфира в радиоприемнике. Звоню в редакцию — оказывается, штурмом доблестных чекистов взят радиопередатчик на Октябрьском поле. Позже директор радиостанции Михаил Розенблат рассказывал мне, как по территории антенного поля, размахивая автоматами Калашникова, бегала спецгруппа, а ее начальник кричал: «Где штаб “Эха Москвы?” — совершенно очевидно спутав радиостанцию с воинской частью. «Штаб», то есть наш передатчик, опечатали, забрав ключи. А уже через несколько часов в эфир вышел передатчик резервный — ведь резервы всегда имеются там, где работают профессионалы.

Бунтман С.А., Корзун С.Л. Девятнадцатое, двадцатое, двадцать первое. Свободное радио для свободных людей. Москва, 1991

На площадке под балконом Белого дома начинается ставший уже ежедневной традицией митинг, а внутри здания открывается сессия Верховного Совета РСФСР. На сессию прибывает 90 депутатов, которые пробираются к парламенту через баррикады. Сессия начинается с минуты молчания в память о погибших накануне защитниках Белого дома. После этого депутаты единогласно приняли решение о торжественных похоронах погибших и материальной помощи их семьям.

Демонстранты на митинге, август 1991 годаФото: Александр Абаза

На сессии Борис Ельцин сообщает, что к 13 часам должен явиться Владимир Крючков и о договоренности вместе с ним лететь в Форос к Михаилу Горбачеву. Депутаты поддерживают отправку своих представителей в Форос, но возражают против поездки самого Бориса Ельцина, опасаясь за его безопасность: еще неизвестна позиция всех союзных силовиков. К тому же, в последний момент из КГБ поступает сообщение, что Владимир Крючков не может прибыть в Белый дом.

Вскоре становится известно о том, что ГКЧП почти полным составом направляется во Внуково, чтобы вылететь в Крым на президентском самолете. Депутаты принимают решение об аресте путчистов и направляют в Крым Александру Руцкого и Ивана Силаева.

ЦК ВЛКСМ выпускает заявление за подписью первого секретаря Владимира Зюкина, в котором осуждает действия ГКЧП и опровергает конституционность их действий. Они также требуют дать возможность Михаилу Горбачеву обратиться к народу, подчеркивая неубедительность сообщения о его «болезни», и немедленно созвать съезд Народных депутатов СССР. Отдельно они обращаются к военным, надеясь, что ни один военнослужащий не станет применять оружие против соотечественников.

«Комсомольская правда», газета ЦК ВЛКСМ, была закрыта постановлением ГКЧП, и комсомольские руководители рассылали свое заявление по всем демократическим СМИ, которые нашли возможность подпольно организовать печать тиражей.

В аэропорт «Внуково» пришел приказ без подписи: готовить к вылету самолет по литере «А» (по протоколу – президент, вице-президент, председатель Верховного Совета, министр обороны). Кто и куда на нем должен лететь оставалось на тот момент загадкой.

Секретариат ЦК КПСС выступает с заявлением, требуя от ГКЧП прояснить судьбу Президента. Коммунисты требуют срочного рассмотрения ситуации Верховным Советом СССР или Съездом народных депутатов и призывают к гражданскому миру (как они его понимали).

Демонстранты у здания «Московских новостей», 22 августа 1991 года. Фото: Дмитрий Борко

В редакции «Московских новостей» сделали «студию», откуда сообщали поступившие новости. Люди, которые приходили сюда митинговать каждый день путча, жадно слушали каждое слово, всем хотелось в режиме реального времени следить за событиями.

Кронид Любарский пишет об этом:

Огромная толпа собралась в «московском Гайд-парке» — у редакции «Мо­сковских новостей». Здесь открыто окно и на подоконник поставлен огромный усилитель (его принесла в редакцию одна из рок-групп). Один из кабинетов превращен в импровизированную студию, и писатель Александр Кабаков хорошо поставленным голосом (у него еще, оказывается, талант диктора) оглашает поступающие в редакцию новости — сейчас «МН» работает в режи­ме информационного агентства. «Говорит радио МН. Гласность обретает го­лос».

Любарский К. Августовская революция // Страна и мир. сентябрь-октябрь 1991. №5

Президентский ИЛ-62 с членами ГКЧП  на борту вылетает в Форос с технической базы Внуково. К Горбачеву отправились Владимир Крючков, Дмитрий Язов, Олег Бакланов, Александр Тизяков,  Анатолий Лукьянов, Владимир Ивашко и начальник службы охраны КГБ Юрий Плеханов. Буквально через несколько минут после этого в аэропорт прибывает группа из 50 сотрудников МВД РСФСР под началом замминистра Андрея Дунаева, чтобы арестовать членов комитета. Но самолет уже взлетел в воздух. В 16:08 самолет приземлится на президентском аэродроме в Бельбеке, недалеко от Фороса.

При этом еще в 15:45 радио России передало сообщение, со ссылкой на агентства ТАСС и Рейтер, что члены ГКЧП арестованы по дороге в аэропорт Внуково. Это однако оказалось фейковой новостью.
На сессии Верховного Совета России распространяются слухи, что «гэкачеписты» намерены в Форосе покончить с Горбачевым.

Борис Ельцин обратился к главнокомандующему военно-воздушными силами Евгению Шапошникову с просьбой воспрепятствовать полету ГКЧП. Главком однако ответил, что единственный способ воспрепятствовать полету – сбить самолет. На такие меры Ельцины был идти не готов.

У стен Белого дома продолжается митинг. На балкон выходит Борис Ельцин в окружении депутатов ВС РСФСР и сообщает, что восьмерка заговорщиков выехала в аэропорт «Внуково», но за ними следом уже отправилась делегация от РСФСР, чтобы арестовать их. Митингующие встречают эту новость свистом и призывами поймать путчистов.

Борис Ельцин на балконе Белого дома во время митинга, 22 августа 1991 годаФото: Андрей Бабушкин. Фотохроника ТАСС

Российская делегация выезжает из Белого дома в аэропорт Внуково, 22 августа 1991 года. Фото: Аркадий Рессин.

Вслед за путчистами из Внуково в Форос на самолете ТУ-134 вылетает группа российских депутатов во главе с Александром Руцким и председателем правительства Иваном Силаевым, с ними — Евгений Примаков, Вадим Бакатин, Владимир Лысенко. Делегация должна была быть больше — не смог присоединиться журналист Александр Любимов, а Сергей Ковалев приезжает в аэропорт, когда самолет уже выруливает на взлетную полосу. Делегацию сопровождают 36 вооруженных автоматами офицеров МВД России под командой замминистра внутренних дел РСФСР Андрея Дунаева.

На пресс-конференции руководство ЦК заявило о своей «приверженности курсу на демократизацию общества». При этом участники пресс-конференции всячески стараются уйти от прямых оценок действий путчистов, поддержавших их партийных комитетов и советских чиновников, большинство из которых являются членами партии, уклончиво говоря о «трагических ошибках».

— Вы называете произошедшее в последние дни, «событиями» или «ситуацией». Не считаете ли вы лично, что вещи лучше называть своими именами?

Калашников: — Со всей совестью, честно, смотря вам прямо в глаза, я не хотел бы назвать тех товарищей, которые совершили этот инцидент, хунтой, стремившейся восстановить прежний порядок. Я думаю, что это люди, которые совершили крупную ошибку в оценке сложной ситуации.

— Те, кто возглавил путч — все они были членами ЦК. Тем не менее от вас до сих пор не прозвучала оценка их деятельности… Орган ЦК КПСС газета «Правда» целиком встала на сторону путчистов и распространяла только их информацию. Как бы все это расцениваете?

Дзасохов: — Я уверен, что предстоящий пленум начнется с того, что вникнет в сферу оценок деятельности отдельных членов партии. Что касается газет, то у нас тоже были закрыты «Учительская газета». «Гласность». «Советская культура» и «Экономическая газета».

«Правда» целиком встала на сторону путчистов. Крокодиловы слезы секретарей // Аргументы и факты. Август 1991 года. №33 (566)

Начинается митинг в защиту гласности, организованный Союзом журналистов СССР и объявленный заранее, чтобы люди успели собраться. На постамент памятника Феликсу Дзержинскому, первому шефу ВЧК и символу советских спецслужб, водрузили триколор.

Лубянская площадьМитинг у памятника Дзержинскому, 21 августа 1991 года. Фото: архив Международного Мемориала

Митинг ведет председатель СЖ Эдуард Сагалаев, выступают Егор Яковлев, Владимир Познер, Александр Яковлев, Павел Гусев. Ораторы осуждают издания, пошедшие на поводу у ГКЧП. Народ скандирует «Долой КПСС!» Это был первый и последний в истории митинг, проведенный у подножия памятника Дзержинскому в Москве: на следующий день его снесут.

Анатолий Лукьянов собирает Президиум Верховного Совета СССР, заседание проходит под руководством глав обеих палат — Ивана Лаптева и Рафика Нишанова. ВС СССР объявил деятельность и создание ГКЧП незаконной и поставил вопрос о привлечении к ответственности должностных лиц, виновных в нарушении Конституции.

Путчисты уже приземлились в Крыму, а самолет с российскими представителями все не может принять решение, где совершить посадку. Президентский аэродром Бельбек отказывает в посадке: полоса занята другим самолетом. С борта ТУ-134 связываются с Борисом Ельциным, Ельцин обещает решить вопрос с командующим ВМФ адмиралом Владимиром Чернавиным. В ожидании решения ТУ-134 запросил посадку в Симферополе. Посадка разрешена, но от Симферополя до Фороса езды на машине не менее двух часов, а путчисты тем временем уже у Горбачева.

В 18:15 Владимир Чернавин все же дает разрешение на посадку в Бельбеке.

Борис Ельцин говорит по телефону с Михаилом Горбачевым. Президент СССР отказался принимать в Форосе прилетевших к нему путчистов.

Записка от членов ГКЧП Михаилу Горбачеву, которую они пытались передать в Форосе, 22 августа 1991 годаФото: архив Горбачев-фонда

Под проливным дождем возобновляется не раз прерывавшийся прошедшей ночи концерт «Рок на баррикадах». Участвуют рок-группы: «Мистер-Твистер», «Гелиос», «Машина времени». «Коррозия металла»», «Моральный кодекс». На этот раз выступлениям музыкантов ничто не препятствует.

Среди людей, пришед­ших на баррикады, было большое количество неформалов: байкеров, панков, хиппи, металлистов. <…> Мы выгрузили комбики и барабаны и потащили вверх по ступенькам к сцене. Музыкальный магнат Руслан Мирошник уже во всю коммутировал сверхмощную аппаратуру в 100 ки­ловатт, которой он планировал сотрясти землю, оглушить ГКЧП и отправить их в ад.

— Всем внимание! Через полчаса начнетца фестиваль РОК НА БАРИКАДАХ! Будет трэш и забой! Смотрите Паук с Коррозией на Катюше приехал! Они щас покажут как своими гитарами, надо рубить метал! ТРЭШ против ГКЧП!

Троицкий С. (Паук). ОбрАДно в СССР. М., 2012 

Генеральная прокуратура СССР возбуждает уголовное дело по факту попытки государственного переворота.

Генпрокурор СССР Николай Трубин в интервью рассказывает об этом:

– К сожалению, меня не было в Москве, я был за границей — в Республике Куба. Возвратился домой только 21 августа.

– Когда вы возбудили уголовное дело против путчистов?

– В тот же день, когда приехал.

– Будет ли Президент СССР рассматриваться в этом уголовном деле в качестве потерпевшего лица и намерены ли вы допросить его?

– Я хочу попросить его, чтобы он согласился дать показания в качестве потерпевшего лица….Это будет не только «кремлевское» расследование, то есть в отношении группы, находившейся в Кремле, но и в отношении тех, кто выполнял их указания.

Генеральный прокурор отвечает // Аргументы и Факты. Август 1991, №33 (566)

Прокурор РСФСР Валентин Степанков выносит постановление об аресте членов ГКЧП. Об этом становится известно лишь на следующий день — Валентин Степанков объясняет, что они придерживали информацию до ареста членов хунты. Таким образом оказывается, что сразу две прокуратуры ведут дело о госперевороте — СССР и РСФСР.
Вскоре, 25 августа, два дела были объединены в одно, руководить общей группой назначили заместителя Генпрокурора России Е. Лисова, а его заместителем — работника Прокуратуры СССР А. Фролова.